Традиция духовного странничества, в которой испокон века искали возможность
внутреннего обновления, в равной степени была cильна как на Западе, так и на
Востоке. И вдохновенные слова, предназначенные русским философом И.А.Ильиным
для передачи особого характера русского духа с его тягой к странствиям по "нашим
открытым, лёгким, разметавшимся просторам", зовущие "оставить привычное и уйти
в необычное, сменить ветхое на обновлённое, оторваться от каменеющего быта и
попытаться прорваться к иному, к светлому и чистому бытию и…, вернувшись в своё
жилище, обновить, осветлить и его этим новым видением", - слова эти
оказываются совершенно созвучными той традиции духовных странствий, которая
веками существует на Востоке.
Тяга к "богомолью", паломничеству к святым местам словно заложена в самой
природе человека, и её, тягу эту, не сумели погасить ни прагматичность, ни
рационализм нашего времени, ни будничная забота о хлебе насущном. Ломая чары
обыденного, душа испытывает неодолимую потребность приобщиться к реальности мира
духовного, поиски которого зовут в путь…
За священным островом Путо, куда мы отправились вместе с другими паломниками из
разных концов Китая, издревле закрепилась слава "Царства Буддизма посреди Небес
и морских просторов", "самого святого и чистого места на Земле", "места
поклонения Гуанинь - богини Милосердия и Сострадания". Путеводитель по острову
Путо расскажет Вам о том, как доплыть до священных берегов в Восточно-Китайском
море (весь путь на теплоходе от древнего портового города Нимпо, где когда-то
начиналась водная часть Великого Шёлкового Пути, занимает сегодня около 5-ти
часов), сухо перечислит его основные "параметры" (8,6 км в длину с севера на юг
и 3,5км в ширину с запада на восток), назовёт главные его достопримечательности,
самые знаменитые горные вершины и буддийские храмы…, но не в силах будет
передать всего очарования этого пространства, пропитанного ароматом душистых
трав и моря, богатого разнообразием природных ландшафтов: узких и глубоких
каньонов, пещер, скалистых берегов, гор, послуживших приютом для многочисленных
буддийских храмов и монастырей. В силу своей изолированности от материка,
отрешённости от будничности и бешеной суеты больших городов острову удаётся
сохранить атмосферу тишины, умиротворённости, благодати. С первых же мгновений
пребывания здесь вы попадаете во власть некоего "присутствия". Приезжающие сюда
словно наполняются верой в то, что получают благословение от самой Гуанинь, чей
парящий над островом силуэт, видимый едва ли не со всех концов Путо, внушает
чувство защищённости и покоя.
|
|
Площадь, где установлена статуя Гуанинь, - самое высокое и, пожалуй, самое
притягательное место на острове. Сегодня вас поднимает сюда фуникулер, из окна
которого Вы с высоты птичьего полёта обозреваете весь остров, его холмистую, в
горных складках, красоту. Широкая лестница возносит Вас к пьедесталу Гуанинь.
Вы будете потрясены тончайшей каменной резьбой, покрывающей стену, расположенную
по периметру площади: она обращается к различным буддийским сюжетам.
Стоящая на высоком гранитном постаменте, огромная 33-метровая статуя является на
сегодняшний день самым крупным скульптурным изображением Гуанинь в мире. Те, кто
побывал на Путо и видел отливающую золотом величавую фигуру, назовут её не
только самой крупной, но и самой прекрасной статуей богини Милосердия в мире.
30 октября 1997 года в день, когда состоялось торжество по случаю "открытия"
постамента, многие сотни людей оказались свидетелями чуда: день запомнился как
пасмурный и облачный, но в те минуты, когда было объявлено о начале церемонии,
облака внезапно расступились, образовав свого рода "окно" в небесном
пространстве. Солнечный луч, пробившийся через него, оказался направленным прямо
на статую, облив её сиянием и светом. Облака же, словно в унисон земным
событиям, на глазах у множества потрясённых людей приняли ясное очертание
женской фигуры, повторяющей силуэт статуи Гуанинь. Более 20 минут продолжалось
это удивительное зрелище, рождая в душах людей чувство доверия и приобщённости к
мистерии высших миров.
Гуанинь, как известно, является китайской версией бодхисаттвы Авалокитешвары,
что в переводе с санскрита означает "Внимающий звукам мира". Исполненный чувства
безграничного сострадания ко всем живым существам в мире, давший обет спасти их,
бодхисаттва наделён способностью внимать призывам всех страждущих - вот в чём
смысл его имени. "Даже меч палача разлетится на части, если приговорённый будет
взывать к имени бодхисаттвы из глубин своего сердца", - сказано языком сутр.
Поразительно, что ни в Индии (где зародился культ Авалокитешвары), ни в Тибете
(где он и по сей день остаётся одним из главных божеств буддийского пантеона)
не было места трансформации пола. В Китае же образ бодхисаттвы (изначально
лишённый половой принадлежности) со временем всё больше наделяется женскими
чертами, а к IX столетию принимает уже отчётливый облик женского божества.
Похоже, огромный смысл заложен в самом факте того, что эмоция беспредельного
сострадания нашла воплощение в Китае в образе прекрасной женщины, исполненной
мягкой мудрости, нежности, всепрощения.
Само слово "сострадание" в санскритском языке звучит как "каруна" и содержит
слог "ру", означающий "рыдать", "плакать", "оплакивать". Тара, богиня Милосердия
в Тибете, столь же прекрасная, сколь и сострадательная, была рождена из слезы
Авалокитешвары, когда тот оплакивал страдания мира. Понятие "каруна", одно из
центральных в буддизме, подразумевает способность проникаться нуждами и болью
других людей настолько глубоко, словно бы они являются нашими собственными. Это
абсолютная, ничем не обусловленная любовь, идущая от ясного осознания духовного
единства всего мира; это такая степень самоотдачи и самопожертвования, на
которую способна лишь мать по отношению к своему ребёнку. Одним из символов
Гуанинь является, между прочим, веточка плакучей ивы, названной так благодаря
свисающей до земли листве, по которой капли дождя скатываются подобно слезам.
Ивовой ветвью, которую часто можно видеть в руках Гуанинь, бодхисаттва
стряхивает божественный нектар жизни на взывающих к ней о помощи. Образ её при
этом остаётся всегда досягаем для людей, близок им и доступен.
Ещё большей женственностью проникнут образ богини Милосердия в Японии, где её
называют Каннон - сокращённое от Кандзэон, что, в свою очередь, является
смысловым переводом уже упомянутого нами санскритского имени бодхисаттвы -
Авалокитешвара - Внимающий звукам мира. Исключительно широкое распространение
получает культ Каннон в стране Восходящего Солнца, где образ богини с самого
начала сливается в сознании людей с обликом прекрасной женщины, несущей мир и
утешение. Ярко выраженное материнское начало этого излюбленного японцами
божества, присущих ей милосердных и сострадательных качеств проявляется даже в
том, что порой её изображают с младенцем на руках подобно Пресвятой Богородице,
или Деве Марии в христианстве. Такие скульптурные изображения Каннон можно
встретить и в наши дни, но главным образом в сельской местности, в небольших
деревенских храмах, что лишний раз говорит о преломлении традиционных буддийских
представлений в народном сознании, о стремлении простых людей приблизить к себе
образ милосердного божества, сделать его доступным и досягаемым. К кому, как ни
к ней, Заступнице, воплощению просветлённой любви ко всему живому идут в надежде
обрести утешение и помощь.
О безграничных возможностях бодхисаттвы, о неограниченной активности её
милосердия свидетельствует появление многоруких и многоголовых образов. Согласно
хорошо известному преданию, Авалокитешвара, наблюдая своими всепроникающими
глазами мудрости за этим мятущимся миром, преисполнилась такого глубокого
сострадания, что от невероятной силы её желания привести существа земли к
Освобождению голова раскололась на множества частей (иконографически это
выражается одиннадцатью ликами, которые подобно короне, венчают голову богини),
а из тела вышла тысяча помогающих рук, подобно ауре ослепительных лучей. На
ладони каждой руки появляется глаз, ибо милосердие бодхисаттвы - не слепая
эмоция и сентиментальность, а Любовь, неотделимая от Мудрости, вытекающей от
осознания тождественности и единства всех существ и способности воспринимать
страдания других как собственные.
Вернёмся, однако, к рассказу о священном острове. Китайцы, между прочим, всегда
предпочитали видеть свои божества в идеализированном человеческом облике. В
отличие от Древней Греции, где герои трансформировались в Олимпийских богов, в
Китае наблюдается, скорее, обратная картина если даже божество и не обладало
прежде человеческим обликом, его следовало придумать. А потому, подобно простым
смертным, китайские божества, наделённые человеческими качествами, имеют дату и
место рождения, родословную, титулы… И хотя день рождения Гуанинь не указан ни в
одной из буддийских сутр, он тем не менее широко празднуется в Китае в 19 день
второго месяца по лунному календарю. Место же земного пребывания Гуанинь -
священный остров Путо и окружающее его пространство. И словно бы в подтверждение
достоверности этой легенды вам укажут на близлежащий остров Лоджиа, хорошо
обозреваемый с площади Гуанинь, своим очертанием напоминающий лежащую
человеческую фигуру. Кто-то увидит в силуэте острова "спящего Будду", а для
кого-то - это образ самой лежащей Бодхисаттвы, чьё присутствие на острове
кажется зримым и убедительным.
Древние монастыри и храмы, история которых уходит вглубь столетий, хранят
множество преданий и легенд. Одна из них повествует, например, о статуе богини
Милосердия, получившей название "Гуанинь, не пожелавшая покидать страну". В
"Хрониках острова Путо" эта легенда рассказывается так: в 4-й год правления
императора Сианьтуна во времена Танской династии (863г.) японский монах Ху
прибыл в Поднебесную с целью увести с собой на родину знаменитую статую Гуанинь
с горы Утай. Его корабль с драгоценной ношей уже отчалил от берега, когда
внезапно недалеко от острова Путо начался шторм такой силы, что монах вынужден
был прервать своё плаванье и причалить к берегам священного острова. Увидев в
случившемся знак того, что статуя Гуанинь не желает покидать пределы своей
страны и уезжать в далёкую Японию, Хуе оставил статую в одном из монастырей
священного острова.
Позднее, во времена циньской династии (1644-1911), один из поэтов того времени,
очарованный красотой и неповторимой атмосферой благословенного острова, выразил
своё восхищение в поэтических строках: "Чудесная гора (Путо) столь высока, что
проникает в самые пределы Небес; сама бодхисаттва Гуанинь, покорённая красотой и
величием этого места, не пожелала покидать его". В память об этой легенде уже в
ХХ столетии здесь, у самого скалистого берега острова, был основан буддийский храм.
Остров Путо одухотворён бесчисленными сюжетами из прошлого его монастырей,
храмов, буддийских святынь, богат легендами, связанными с его природными
тайнами: пещерами, гротами, мегалитами… Свою историю расскажут Вам даже
скалистые берега и глыбы камней, причудливо-интригующие силуэты которых вот уже
много столетий не перестают поражать воображение настроенных на "чудо"
паломников, с готовностью наделяющих удивительных форм скалы жизнью и душой,
историей и своей собственной судьбой.
Мало кто из посетителей острова откажется, например, подняться к вершине горы
Панто к огромным мегалитам, своими выразительными очертаниями напоминающим двух
черепах, словно оцепеневших в повиновении чьей-то воле. Согласно легенде,
которую Вам непременно расскажут, Гуанинь имела обыкновение читать проповедь на
этой горе острова так вдохновенно, что не оставляла равнодушными даже рыб и
китов, подплывавших сюда послушать бодхисаттву. Две черепахи были знатными
особами в своём подводном царстве. Но вот однажды ночью и они, не удержавшись,
подплыли ближе к месту проповеди. Заслушавшись, однако, речей богини, они забыли
о времени и, упустив момент, когда можно было вернуться назад в море, с восходом
солнца превратились в камень. В 80-е годы ХХ столетия, между прочим, геологи
обнаружили окаменелые ракушки в структуре обеих "каменных черепах" словно в
доказательство действительно морского происхождения мегалитов. Факт, придавший
легенде ещё большее очарование и загадочности.
Нет ничего удивительного, что столетиями духовные сокровища острова,
его природные ландшафты и неповторимая атмосфера, настраивающая на высокую
тональность общения с миром высшим, вдохновляли поэтов и литераторов на
написание многочисленных строф, посвящённых Путо. Своё сердце здесь оставляли
многие и, подобно самой Гуанинь, "не пожелавшей покидать" остров, мечтали
продлить своё присутствие в этом благодатном и целительном для души уголке земли.
